Ваши не пляшут [СИ] - Александр Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы осуществить задуманное, пришлось разобрать карабин Егорова-Семенова вплоть до самого последнего винтика, ибо на каждую деталь необходимо наложить собственный комплекс рунных знаков. Тут в очередной раз я поблагодарил свою исключительную память, благодаря которой мне и удалось абсолютно точно запомнить место и порядок нанесения каждого из них. Для удобства вооружился лупой на подставке и принялся скрупулезно наносить крокозябры на все детали, включая шайбы крепежных винтов, предварительно зажав в тисочки, чтоб не вошкались по столу. Штихель с удобной деревянной ручкой изготовил из сломанного резца для токарных работ. Отпустил металл, придал нужную форму, закалил, ручку выточил на токарном станке из чурбака вишневого дерева, предназначенного на дрова. Дел всего-то на пару часов. В результате режущий инструмент получился на диво, стружку снимает тонко аккуратно. Впрочем, в вопросы технического плана уж очень углубляться не стану. Потихоньку, без спешки принялся наносить необходимые знаки, в соответствии с функциональной предопределенностью той или иной детали.
За пару суток справился даже без отрыва от ремонта колесной и гусеничной техники также ночных кувырканий с Анной Дудиной. Несмотря на сексуальную энергию, бушующую в юном организме и широкую возможность выбора дополнительных партнерш, решил пока ограничиться одной лишь Анюткой.
Ну да, руны-то я нанес, а вот с их наполнением Силой получилась заминка, ибо каждый из более чем трех сотен магических знаков требовал едва ли не полного опустошения моего внутреннего ресурса. Вот тут-то до меня и дошло, что быть артефактором в этом мире не так уж и выгодно, как я предполагал до этого, даже при стоимости зачарованного оружия в тысячу и более рублей. Вполне возможно, я ошибаюсь, и у каждого рунолога внутренний источник выдает столько энергии, что её хватает для одномоментного наполнения всех магических знаков. Короче, помимо получения необходимого для похода в Прорву оружия, для меня жизненно важно прокачивать источник маны, чем я, собственно, и занимаюсь в настоящий момент. Час на подзарядку, минуту на вливание Силы в один из рунических знаков, затем еще час на наполнение источника и так по кругу. Нудно до одурения, но деваться некуда. Впрочем, и от такой рутины имеется польза, после каждого опустошения моего резерва его объем и плотность неуклонно повышаются, не столь быстро, как хотелось бы, но все-таки какой-никакой, а прогресс налицо. К концу недели планирую одним объемом своего резерва закачать аж четыре руны. Вот так оно мучительно медленно происходит. А кто обещал, что будет легко? Наоборот, каждый автор статей в чародейских сборниках и монографий первым делом спешит предупредить читателя обо всяких терниях на пути овладения Силой, вплоть до несовместимых с жизнью.
Стараюсь свои магические манипуляции осуществлять как можно более незаметно для окружающих. Это братьям и бате по барабану, чем я занимаюсь в свободное от работы время. Впрочем, и для матери нашел отговорку, дескать, анакампсерос помогает мне сосредоточить мысли на сочинении новых песен, не менее замечательных, нежели «На сопках Манчжурии». Для обычной селянки, коей является родительница моего реципиента, заработанные мной в одночасье пять сотен рублей являются отличным аргументом, чтобы начать всеми силами соучаствовать в огранке моего музыкально-поэтического дара. Поэтому маман в мои дела особо не лезет, хоть время от времени интересуется, не нужно ли её дорогому Вовочке чего-нибудь особенно вкусненького, для этого подбирает самый неподходящий момент. Терпел-терпел, теперь запираюсь на время магических манипуляций.
Труднее с пацанами из нашей банды. Чтобы не подумали что «Зуб зазнался» мне приходится тратить драгоценное время на бестолковые посиделки и пустые разговоры. Впрочем, с некоторых пор, всяк, кому позволяло финансовое состояние семьи приобрел гитару и едва ли не каждый вечер берега речки Сонной оглашает звон гитар и голоса поющих парней. Учились практически все, вне зависимости от наличия голоса и слуха. От пения некоторых товарищей у меня уши вяли. Однако критика всерьез не воспринимается, ибо каждый мнил себя, как минимум Георгием Иванопуло, Максимом Жемчужным-Мирским, Николо Бартини или еще кем-нибудь из когорты нынешних популярных эстрадных исполнителей. Тут и мой финансовый успех в деле сочинительства патриотической песни, о котором маман не удержалась и растрезвонила соседкам, не давал ребятам покоя — пять сотен рублей, сумма просто не помещавшаяся в их неокрепших детских головенках.
Тут уж мне было не отвертеться от роли главного музыкального наставника. С гитарой все довольно просто, в этом деле мне в помощь «наши славные три аккорда», на самом деле, примерно десяток таковых. С толикой импровизации на одной струне или на нескольких, и этого вполне достаточно, чтобы худо-бедно подыграть себе или какому еще певуну. Кое-кто поначалу притаскивал гармонь, аккордеон или баян и настырно требовал обучить его игре на этом инструменте. Таких я посылал, ну понятно куда — коль ты одарен то и на слух мелодию подберешь, а если медведь на ухо наступил, лучше попроси кого-нибудь дать побренчать на гитаре. Постепенно из самых способных как-то само собой у нас получился слаженный музыкальный коллектив. Сначала играли на гитарах, затем я притащил баян. Первыми нашими музыкальными потугами стали произведения группы «Ноль»: «Человек и кошка», «Иду, курю» и «Песня о настоящем индейце» — да простит меня Федор Чистяков. Не хватало ударной установки, но в этом нам помог случай, во время одного из исполнений «Настоящего индейца» Лёха Сизых так азартно и вполне достойно отстукивал ритм палкой на бревне, что мне в голову пришла мысль приобрести давно пылившийся на полке сельского магазина армейский маршевый барабан. Точнее переносную ударную установку, состоящую из трех отдельных барабанчиков разного размера. На ценнике стояло пять рублей, но мне удалось сторговаться с потерявшим надежду когда-нибудь продать никому не нужный инструмент хозяином лавки за трешку. Причем без особых трудностей.
Шустрый пацан своим невероятным чувством ритма, будто самой природой был рожден, играть на ударных. Сам я в этом деле не особо продвинут, лишь примерно представляю роль ударной установки во время исполнения. Но даже самых скудных моих объяснений пацану вполне хватило, чтобы выдерживать ритм и выдавать вполне качественное импровизационное соло во время специально устраиваемых коротеньких музыкальных пауз для всех прочих инструментов. Вскоре Цыганский пустырь перестал быть главным местом паломничества юных особ Бобровки. На наши импровизированные концерты сбегалась едва ли
